Мышиные видения с наградой и воспитанием

Мышиные видения с наградой и воспитанием
Вечно шибко дискуссионный вопрос о том, хороша ли любая жизнь любого мышонка, в том числе и на Марсе, кажется, получил реальный шанс быть решенным однозначно, и - что немаловажно - в исключительно позитивном ключе.
Оказались не чтобы близки к разгадке, а, собственно, практически разрешили сей фундаментальный вопрос, судя по пересказу опубликованного в статье в Nature Neuroscience открытия заморских нейробилогов «Науки и жизни», спецы из Университета Джонса Хопкинса.
Судя по их открытию, теперь мучительная раздвоенность любого мышонка на предмет того, хороша ли его конкретная отдельно взятая жизнь на самом деле, или же ему это только кажется, может действительно остаться в прошлом.
Ежели хорошенько вникнуть в пересказ, то нельзя и исключить того, что заморские нейробиологи, возможно, даже не только открыли, а и, по большому счету, экспериментально подтвердили, как можно обустроить исключительно счастливую жизнь мышей, и от чего сие зависит.
Рецепт сего волшебства наяву, как ни странно, прост: фишка в том, что любая жизнь любого мышонка может быть хороша, ежели она ему будет казаться хорошей.
Главное тут как раз в том - чтобы казалось.

дополнительные материалы
Это зловредны электронные друзья семьи

Когда что-то кажется, либо чудиться, как квалифицированно изъясняется в пересказе, - это явление не то чтобы есть суть «галлюцинации», али там какой-либо «мираж», у него, оказывается, не какая-то там метафизическая первооснова, и такого рода «случаи» вовсе «нельзя назвать галлюцинациями», поелику «у каждого «видения» есть некий», как формулируется в пересказе, «сенсорный повод, то есть мы действительно что-то видим и что-то слышим», только вот «внешний стимул» чего-то действительно происходящего в реальности (того, что кажется и чудиться) слишком слаб, пребывает «на грани различимости», и именно потому что, тот самый «внешний стимул» слишком слаб, - мозг его склонен интерпретировать по-своему. Такое это по-своему вельми тонкое, но интересное не просто «нейромозговое» явление.
Но от ученых нейробилогов не сокрылись никакие его тайны. Во всяком случае, по отношению к мышиным «видениям» – совершенно точно.
В них, этих самых «видениях», не только досконально разобрались, как повествует в своем пересказе «Наука и жизнь», целая команда ученых нейробилогов, спецов из Университета Джонса Хопкинса под руководством Дэниэла О'Коннора, но и добилась по ходу своего эксперимента по-своему чудесного результата, когда их подопытные мыши, которые за рамками исследования, возможно, являлись видными мышиными оппозиционерами (буде таковые), али там, кто его знает, даже целым мышиными экс-министрами (буде таковые), либо там, кто ж его оять-таки знает, этакими замаскировавшимися элементарными мышиными бандюгами (буде таковые), после «видений» шли даже получать награды из рук проводивших над ними эксперименты нейробиологов.
Потому что ученые по ходу эксперимента умудрились, как указывается в пересказе, «воспитать» мышей именно таким образом, что мыши именно что шли за «наградой».
Причем мышей, согласно пересказу, для «воспитания» и «видений» не то чтобы дергали за ус, а всего лишь очень-очень «мягко», «насколько возможно», трогали за ус, да еще и так, что подопытное животное чувствовало «прикосновение через раз».
И вот в ходе данного «воспитательного» процесса в эксперименте заморские спецы добились того, что ежели «мышь все-таки чувствовала, что до ее уса (точнее, вибрисса), дотронулись, она», как повествуется в пересказе, «получала награду». Мышь непременно шествовала за наградой, когда ей «что-то казалось».
Как отмечается в пересказе, непосредственный анализ «нескольких сотен нервных клеток» в мозге подопытных мышей показал, что «когда» конкретная «мышь что-то чувствует и идёт за наградой», тогда и «активность осязательных нейронов в коре оказывается выше, чем когда до уса дотронулись, но мышь всё-таки ничего не почувствовала».
дополнительные материалы
Человека из обезьяны вывели энхансеры

С чисто научной стороны «механика» «видений» мышей оказалась не очень простой, и причину парадокса, при котором тот самый «внешний стимул» по общим параметрам (длительности и силе и прочему) «был один и тот же», однако при этом «поведение животных отличалось, и реакция нейронов в коре была тоже разной», как разъясняется в пересказе, нашли в ходе дальнейшего исследования, «когда обратили внимание на корковый анализатор более высокого уровня».
Произошло это уже после того, как в попытке разобраться в появляющихся различиях в работе нейронной цепи, ученые установили ряд, хотя и существенных, моментов, но не приведших поначалу к объяснению происходившего с «видениями» мышей. Сначала нейробилоги поняли, что «нервные клетки, которые непосредственно получают сигнал от вибрисса, в обоих случаях реагируют одинаково, независимо от того, почувствовала ли что-то мышь или нет», а «затем», согласно пересказу, «импульс направляется в ствол мозга, а потом» - в играющий роль этакого «сенсорного хаба» таламус, ибо именно «к нему стекаются сигналы от всех сенсорных рецепторов чувств (за исключением обонятельных), а он уже перераспределяет их по тем или иным участкам коры».
Ученые – еще до того, как они «обратили внимание на корковый анализатор более высокого уровня» - также выяснили, что «при передаче сигнала через таламус и далее происходит небольшое его усиление, которого тем не менее всё равно было бы недостаточно, чтобы подстегнуть нейроны коры».
Как, собственно, и то, что и «другие сенсорные ощущения тоже не могли дать такой эффект», поскольку «если в таламус приходил едва заметный осязательный сигнал и очень сильный световой, то на активности именно осязательной коры это сказывалось слабо» (не смотря на то, что, как несколько не пояснено отмечается в пересказе «какой-то эффект всё-таки был).
Вот уже после данных исканий заморские нейробиологи и «обратили внимание на корковый анализатор более высокого уровня».
Это, собственно, и позволило ученым уяснить, что – в формулировке пересказа «Науки и жизни» - «первичная соматосенсорная кора работает, грубо говоря, только с тем, что есть, с тем стимулом, который только что случился».
Ударный и главный вывод в пересказе сформулирован также вполне доходчиво.
«Однако в восприятии внешнего сигнала участвуют и другие области коры, которые помещают воспринятый стимул в более широкий контекст, связанный с памятью и другими когнитивными функциями; можно сказать, что они обеспечивают более высокий уровень восприятия. Как оказалось, нейроны более высокого уровня не просто принимают сигналы от «коллег» более низкого уровня, но и сами посылают импульсы в первичный анализатор. Именно их активность время от времени стимулирует клетки первичного анализатора, так что в результате стимул, который находится на грани чувствительности, её всё-таки переходит,- очень доходчиво разъясняет в своем пересказе «Наука и жизнь» суть открытия заморских нейробилогов из Университета Джонса Хопкинса, отмечая при этом, что в сущности-то «получается, что «мозг добавляет какую-то отсебятину».
Такую вот по-своему замечательную механику «видений» у мышей с попутным их «воспитанием» установили заморские ученые, судя по пересказу их открытия «Науки и жизни».
И, видимо, сия механика вообще и процесс «воспитания» в частности в мышиной жизни может привести к кардинальному прорыву в их мышиной жизни исключительно позитивного свойства.
Во всяком случае, к тому, что мышам после «видений» в результате «воспитания» будут выдавать «награду». Тут со сделанным «Наукой и жизнью» выводом о том, что участвовавшим в эксперименте мышам «была» немалая «своя польза - они получали вкусное угощение, когда им что-то «казалось»»,- не поспоришь.
Более того, данный пересказ о полученных заморскими учеными в ходе предпринятого ими эксперимента чудесных результатах наводит на предположения о том, что в открытых нейробиологами механике мышиных «видений» вообще и процессе их «воспитания» в частности таится просто-таки огромный потенциал, в них сокрыта поистине огромная кладезь возможностей для их мышиной жизни.
Но вот что касаемо применимости данных открытий в «других сенсорных системах» вообще и приматов в частности, то тут в своем пересказе «Наука и жизнь» не то чтобы как-то сомневается, а, мягко говоря, осторожничает и повествование ведет на сей счет в сугубо вероятностном ключе. «Вероятно, то же самое происходит и с другими сенсорными системами,- отмечает в своем пересказе «Наука и жизнь».
Насчет приматов рассуждает также чисто гипотетически. «И если здесь участвуют области мозга, имеющие дело с памятью, то понятно, откуда берутся те или иные формы, которые нам, скажем, чудятся в тумане: их подсказывает наш опыт, психологическое состояние, и т. д. Психологи, наверно, догадывались о том и раньше, но теперь нам стала известна нейробиологическая подоплёка происходящего – хотя, конечно, хотелось бы убедиться, что точно такой же нейронный механизм усиления работает и у приматов,- чисто гипотетически повествует «Наука и жизнь» про приматов.
Но, видимо, после открытий заморских ученых теперь человечеству и его передовому отряду в виде нейробилогов теперь уже под силу сделать по-своему счастливой жизнь любого отдельно взятого мышонка – теперь-то, видимо, навести какому-либо отдельно взятому произвольно выбранному (то бишь – любому) мышонку соответствующее «воспитание» с получением «награды» в виде «вкусного угощения» уже и даже с чисто технологической точки зрения не проблема: ученые обеспечат ему «видение», чтобы оно, по крайней мере, ему «казалось», и вот оно, собственно, мышиное счастье.
Вопрос - в том, надо ли это человечеству.
Но, коль уж об этом ведет свой пересказ сама «Наука и жизнь», то это, видимо, необходимо.
По крайней мере – кому-то…