Метановым бактериям бернессит не помеха

Метановым бактериям бернессит не помеха
Природное производство – не есть промышленное, а рукотворное в чисто практическом промышленном освоении нередко уступает природному – как встарь, еще допрежь паровозных индустрий и примусов.
Новейшие материалы, обещавшие просто-таки революционные прорывы на стадии разработки, часто не оправдывают возлагаемых на них надежд. Они, в лучшем случае, демонстрируют лишь слабенькую эволюцию.
Такова, к примеру, судьба разработки и промышленного освоения графена. Его вот уже на протяжении нескольких лет штампуют в промышленных масштабах, однако идеальных датчиков влажности или там конденсаторов с использованием промышленного графена, как задумывали его создатели,- пока не вышло.
Потому что промышленные масштабы – это коммерция, коя всегда ищет дешевизны производства, в том числе – и сырья.
Потому как цель любой коммерции - прибыль, а не, скажем, интересы науки.

Посему промышленники-то для производства графена используют в качестве сырья не идеально очищенный от примесей графит, как в лабораторных условиях, а тот, в коем имеются «примеси кремния». Такое сырье дешевле. Производство же – это ж не какой-нибудь там храм науки.
Наличие кремния в производственном сырье доказали специалисты Мельбурнского королевского технологического университета и иранского НИИ фундаментальных наук, как докладывает в своем пересказе опубликованных в Nature результатов исследований ученых «Наука и жизнь». Ну, а кремний - «препятствует взаимодействию молекул жидкостей с поверхностью двумерного материала», и из такого промышленного сырья те же идеальные конденсаторы и датчики влажности, о коих грезили разработчики графена в лабораторных условиях, создать нельзя.
Такая вот прослеживается эволюция от лабораторных грез до промышленного освоения.
Но есть и сугубо природное производство, и возникает оно в довольно неожиданных местах, и оно, конечно же, качественно отличается от промышленного.
Например, ледник Соульхеймайёкюдль в Исландии является, как выяснили английские и американские ученые, «исследуя состав талых вод, вытекающих из-под ледника», просто-таки выдающимся производителем метана. Он стал таковым, поскольку обретается «в зоне вулканической активности и под ним создаются благоприятные условия для бактерий, которые и производят метан», об этом повествуют в своем пересказе опубликованных в Scientific Reports результатов исследований ученых «Элементы». Это открытие считается важным фактором, влияющим на глобальные климатические изменения на планете: одни только талые воды ежедневно выносят до 41 тонны метана, который затем уходит в атмосферу и усиливает в ней концентрацию парниковых газов.
Такую вот штуку припасла современная эволюция от исландского ледника.
Так что и природа преподносит подчас не слишком-то праздничные сюрпризы.
Впрочем, в ней и до ледника Соульхеймайёкюдль существовали разного рода напасти.
Например, так называемые «прионные болезни» и одну из их разновидностей, известную как «болезнь хронического истощения». Этой напастью, вызываемой так называемым «белком PrP, который в норме выполняет полезные для организма функции, но в токсической форме убивает нейроны», как утверждает в своем пересказе опубликованных в PLOS Pathogens результатов исследований все та же «Наука и жизнь», заболевают лоси и олени, когда щиплют траву. Причем – иные минералы – вроде микрочастиц кварца, каолинита или монтмориллонита – могут хранить «инфекционные белковые молекулы» «годами».
Но тут не все так стопроцентно безнадежно. Ученые из университета Альберты экспериментально установили наличие в почве и играющих против прионов веществ. Например, гуминовые кислоты в различных концентрациях, а также минерал бернессит.
«В другом эксперименте прионные белки в смеси с гуминовыми кислотами вводили мышам; за заражёнными мышами наблюдали примерно год. У тех грызунов, которые получали наибольшую дозу кислот, признаки прионной инфекции были наиболее слабыми, и в половине случаев никаких явных признаков заболевания не было,- разъясняется в пересказе.
В эволюционном развитии данной напасти и ее лечении деятелям науки еще лишь предстоит разобраться, и этот процесс, видимо, не будет очень уж быстрым.